Посмертное слово - Страница 73

— Значит, он не местный? Не из Парслоу-Сент-Джон?

— Нет. — Джанин покачала головой и добавила: — Я и сама не местная, раз уж на то пошло. Родилась и выросла в Лонг-Уикеме; это милях в девяти отсюда.

В здешних краях, видимо, расстояния в девять миль достаточно, чтобы тебя считали «не местной».

— В Парслоу-Сент-Джон вам больше нравится?

— Не то чтобы очень. Здесь все почти как там — ничего не происходит. Зато хоть пара магазинов есть и школа. А в Лонг-Уикеме ни магазина, ни школы. Поэтому здесь мне с мальчишками лучше. Чаю выпьете?

Едва задав последний вопрос, Джанин направилась на кухню, откуда послышался шум воды: она наливала чайник. Вернувшись, она прислонилась к дверному косяку.

— Сейчас закипит. Так что вы хотели?

Помня слова Пола о том, что Джанин не прочь посплетничать, Мередит хотела поговорить с ней об Оливии, но понимала, что действовать нужно осторожно и не впрямую.

— В конце недели, точнее, в воскресенье после обеда мы уезжаем. Ключ от домика будет у миссис Картер. Может, вы бы согласились зайти, например, в понедельник и прибрать там? Хочется, чтобы владельцев ждала чистота. Вообще я убираю в доме; по-моему, навести там порядок будет нетрудно. А заплачу я заранее, сейчас.

— Конечно… — Джанин наморщила лоб и принялась подсчитывать в уме. — Уборка не займет у меня больше двух часов, причем вместе с окнами. Десятка — это нормально?

— Я дам вам пятнадцать. — Мередит открыла кошелек. — На всякий случай — вдруг работы окажется больше, чем мы ожидаем.

Для Мередит десять фунтов представлялись совершенно недостаточной суммой за два часа тяжелого физического труда, включающего, среди прочего, и мытье окон. Поэтому она с радостью заплатила Джанин побольше.

Не похоже, чтобы Оливия Смитон адекватно оценивала трудолюбие и старательность Джанин, которой удавалось поддерживать безупречный порядок в «Грачах» одной, без посторонней помощи! А ведь в «Грачах» столько просторных комнат с высокими потолками, резные деревянные перила и карнизы! Джанин трудилась не покладая рук. Однако Оливия, во всех прочих отношениях явно добрая женщина, движимая старомодным снобизмом, оставила домработнице мизерную сумму. Зато избалованной девчонке, единственной дочери состоятельного подрядчика, отказала целых две тысячи фунтов! Стоило Мередит вспомнить о странном завещании миссис Смитон, как она невольно ожесточалась по отношению к покойнице.

Она снова покосилась на дорогой видеомагнитофон. Интересно, чем еще подрабатывает Джанин, помимо того, что убирает в чужих домах? Есть ли у нее другой источник дохода? Скорее всего, есть, что совсем не удивительно. Ведь ей приходится растить двоих мальчишек без всякой помощи со стороны их папаши, и она рада каждому грошу, который к ней попадает.

В голове у нее зазвучал тихий голосок: «Допустим… Только допустим, что Джанин очень нужны были деньги и она считала, что Оливия оставит ей больше чем какую-то жалкую сотню?»

Джанин взяла у Мередит две банкноты — в десять и пять фунтов — и сунула в карман платья.

— Вы не волнуйтесь. Сделаю в лучшем виде. Но ведь вы еще не сейчас уезжаете, а только в конце недели! А у меня, признаться, не стоит очередь из заказчиков…

— Вы ведь и сами знаете, как бывает, — туманно ответила Мередит.

Джанин вышла на кухню и вскоре вернулась с двумя кружками. Одну она протянула гостье.

— Так что, покупаете старый дом?

— Старый дом? Ах да, «Грачи». — Мередит надеялась, что Джанин не услышит в ее голосе виноватых ноток. — Вряд ли. Славное место, но слишком уж большое — и парк огромный.

Джанин снова села на диван и похлопала по подушкам сливового цвета:

— Они из «Грачей». Достались мне после того, как все старье разобрали и продали. На все навесили ярлычки с ценой, но подушки я успела унести домой еще до оценщиков… Кому нужны старые диванные подушки? — Она добавила, словно извиняясь: — Я спросила разрешения у ее адвоката! И заодно спросила, можно ли мне взять тапочки. — Джанин потопала ногой по полу. — Мистер Беренс, то есть адвокат, разрешил. Сказал, что не видит препятствий, почему бы мне и не взять старые диванные подушки, раз я найду им применение. Согласитесь, они очень украсили мой старый диван!

Интересно, подумала Мередит, что еще прихватила Джанин — с согласия мистера Беренса или без него. Да какая разница? Имущество все равно продавалось. Может быть, Джанин решила, что имеет на это некоторое право, ведь она много лет следила за домом и обстановкой, поддерживала их в хорошем состоянии. Родных у Оливии не было. Правда, она получила письмо. Разговор сам собой плавно вырулил к теме, интересовавшей Мередит.

— Очень жаль, когда после смерти владельца приходится разорять и продавать весь дом. Неужели у нее совсем не осталось никого из родных?

— Был муж, но он погиб на войне.

— Ах, она вам это рассказывала?

Джанин задумалась.

— Нет… почти до самого последнего времени, но тогда она меня уже хорошо знала. Не очень она любила распространяться о себе. Но однажды ей пришло письмо от человека по фамилии Смитон — должно быть, родича со стороны покойного мужа. Тогда она и рассказала, что ее муж погиб на войне и с тех пор она не желает иметь ничего общего с его семьей.

— Она поссорилась с родными мужа или просто отдалилась от них? — спросила Мередит. — Такое часто бывает, если в браке нет детей.

— Она не говорила, но, по-моему, они крупно поругались, потому что тогда старушка очень расстроилась. Из-за письма то есть. Лицо у нее побелело, как у покойницы, только вот тут… — она дотронулась до скул, — проступили красные пятна. Никогда раньше я ее такой не видела! Она вся дрожала. Мне показалось, у нее приступ, и я принесла ей стакан воды. Она позвонила мистеру Беренсу и велела, чтобы он сам ответил этому Смитону. Передал, что она, мол, не хочет их никого видеть. Мне показалось, Смитон хотел приехать, навестить ее. После того случая больше он ей не писал.